Кенозерье. Хороший человек эпохи диктатуры Специалист по корпоративным спорам

В этом году исполняется 90 лет музею Коломенское, столь любимому и москвичами, и гостями Москвы, и ценителями русской старины во всем мире. Разрешения на открытие музея было получено в 1923 году Петром Дмитриевичем Барановским, архитектором, искусствоведом, реставратором и удивительным знатоком русской культуры, которому мы обязаны сохранением множества величайших памятников. Причем, борьба за их сохранение порой была поистине героической.

Музей-заповедник Коломенское

Выходец из крестьянской семьи, Барановский обладал уникальными способностями. В 1912 году он получил диплом
инженера-строителя и лицензию на производство архитектурно-строительных работ. Одновременно его наградили медалью Московского архитектурного общества за проект реставрации Свято-Троицкого Герасимовского монастыря в Болдино.

Петр Барановский - студент. 1912 год

В годы Первой мировой войны Петр Барановский был призван в армию, но продолжал учиться экстерном. и в 1918 году, в разгар революционных перемен, получил диплом искусствоведа.

Первая мировая война, военно-инженерные войска в Белоруссии. Петр Барановский в первом ряду, в центре

Вскоре он начал преподавать в Московском университете. В начале 1920-х годов Барановский одновременно с преподаванием занялся реставрацией Спасо-Преображенского монастыря и Митрополичьих палат в Ярославле, пострадавших во время антибольшевистского восстания.

Митрополичьи палаты в начале реставрации

В 1921 году Барановский впервые отправился на русский Север, изучать памятники архитектуры. В одиночку, по стране, где еще шли бои гражданской войны, взяв с собой лишь мешок с солью, главной "валютой" того времени (благодаря соли можно было найти кров, нанять телегу или лодку, получить какую-то физическую помощь), Барановский путешествовал, обмеряя и описывая церкви и другие старинные постройки и собирая бесценный материал. Всего он предпринял десять таких поездок, используя для этого свои отпуска. Часть обнаруженных им памятников деревянного зодчества была спасена от гибели и позже перевезена в Коломенское.

Деревянный городок в Коломенском, созданный на основе экспонатов, привезенных Барановским

Комплекс Коломенского использовался в начале 1920-х годов сельскохозяйственной коммуной. В старинных постройках были устроены овощехранилища, свинарники, конюшни, сараи, общежития для рабочих. Сам Барановский, первый директор музея, проживал в комнатке общежития над конюшней. Но ему удалось создать здесь собственную школу реставрации и воспитать учеников, продолжателей своего дела. Порой ему приходилось рисковать жизнью. Он не раз срывался с высоких кровель и строительных лесов. В 1924 году верующие в Коломенском едва не убили Барановского, когда он занялся реставрацией церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи, возвращая ей исторический облик. В его действиях церковная община усмотрела осквернение святыни. Но реставрация была продолжена. За фантастическую преданность делу Барановского называли Аввакумом ХХ века.

Петр Барановский в 1930-е годы

Он оставил научное описание взорванного Чудова монастыря в Кремле и был последним человеком, который покинул монастырские покои перед сносом (ухитрившись при этом вынести мощи митрополита Алексия). Барановский отреставрировал храм Казанской Божьей Матери на Красной площади, разрушенный и заброшенный после боев 1917 года. Храм позже все равно был снесен, но при его восстановлении в 1990-е годы архитекторы пользовались чертежами Барановского, что помогло выполнить не муляж, а исторически достоверную реконструкцию. Множество памятников истории - Храм Василия Блаженного, Крутицкое подворье, Спасо-Андроньевский монастырь (где позже появился музей Андрея Рублева), Пафнутьево-Боровский монастырь (место мученической смерти боярыни Морозовой), Соловецкий монастырь - уцелели лишь благодаря реставрационным мероприятиям Барановского, проведенными в разное время, и его горячему энтузиазму проявленному при их защите. Все памятники, сохраненные Барановским на просторах от русского Севера, Украины и Белоруссии до Азербайджана, невозможно и перечислить.

Митрополичья палата Крутицкого подворья (южный фасад)

"Достали катер для поездки в Николо-Корельский монастырь, - писал Барановский в дневнике Беломоро-Онежской экспедиции в августе 1931 года. - В монастыре в настоящее время помещается сельхозкоммуна и лагерь пионеров. В главном Никольском соборе в папертях устроены спальни, в самом храме - клуб пионеров. Иконостас полуразрушен, вся резьба сбита, часть икон уничтожена. В малой церкви помещается театр Коммуны, все имущество церковного характера уничтожено". Именно на территории Николо-Корельского монастыря Барановский обнаружил и спас от разрушения уникальный памятник - проездную башню, позже перевезенную в Коломенское и ставшую жемчужиной в экспозиции русского деревянного зодчества.
Коломенское для Барановского всегда было "любимое дитя" (он называл спасенные памятники своими детьми, но, увы, многих "детей" все-таки потерял). Он по крупицам собирал коллекции Коломенского музея. Основой фонда древнерусской живописи стали десятки старинных икон, вывезенных им в 1927 году из разоренной церкви в маленьком селе Ознобишино. Когда в 1929 году начался массовый снос церквей, он постоянно ездил по Подмосковью, спасая старинный образа, оклады, мозаики, драгоценную утварь и другие предметы, украшавшие храмы. Только белого камня с художественной резьбой Барановским было собрано свыше 4000 единиц хранения. Архитектурные памятники Коломенского им бережно восстанавливались, освобождаясь от чужеродных наслоений, искажающих первоначальный замысел.

Увы, работа Барановского в Коломенском была жестоко прервана... В 1933 году он был арестован, обвинен в антисоветской деятельности и отправлен в сибирские лагеря. Домик Петра I (1702 года), который усилиями Барановского был в разобранном виде доставлен из Архангельска в Коломенское, собирали уже без него и с нарушением плана реставрации. А башня Сумского острога, едва не погибшая в пути на тонущей барже, так и осталась в запасниках музея несобранной и пролежала до наших дней.
Даже в ГУЛАГе Барановскому удалось вызвать уважение руководства. Будучи заключенным, он был назначен заместителем начальника строительной части Мариинского лагеря в Кемеровской области и продолжал строить музеи. Одна из его построек того времени - здание Сельскохозяйственного музея в Мариинске, возведенное по канонам русского деревянного зодчества. За доблестный труд Барановский в 1936 году был досрочно освобожден (редкий случай для политзаключенного!), но проживать в столице и ближнем Подмосковье он, человек, вышедший из мест заключения, не мог и устроился за "101 км" в городе Александрове, где занимался восстановлением резиденции Ивана Грозного и, одновременно, построек Троице-Сергиевой Лавры.
Только в 1938 году ему удалось вернуться в Москву и стать архитектором-консультантом Государственного Исторического музея.

Крутицкое подворье, в реставрацию которого Барановский вложил всю душу

Особое внимание Барановский уделял любимому Коломенскому, ставшему филиалом Исторического музея. Но работать ему по-прежнему мешали. Сохранились доносы некоего гражданина Беляева, сообщавшего в компетентные органы, что в музее Коломенского не ведется антирелигиозная пропаганда, и вина полностью лежит на разоблаченном враге народа Барановском, который уже отбывал наказание за антисоветскую деятельность, в силу чего не должен быть допущен к идеологическим учреждениям, каковым является музей. От нового ареста архитектора спас срочный отъезд в Азербайджан, где он также занимался научной реставрацией.
Все изменил 1941 год. Война оставляла на территории СССР страшные разрушения, и опыт Барановского в области реставрации оказался бесценным. С 1943 года Барановский работал в Комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, занимаясь пострадавшими историческими памятниками. Реставрационную работу он продолжил и после войны.

Восстановление Спасо-Андроньевского монастыря

В 1966 году Петр Барановский стал одним из основателей ВООПИК, общества, призванного возвести дело его жизни - охрану памятников, в ранг государственной политики.

Восстановленный Спасо-Андроньевский монастырь, ныне Центральный музей древнерусского искусства и культуры им. Андрея Рублева

Последние годы жизни жизни почти ослепший архитектор провел в Больничных палатах Новодевичьего монастыря. В его маленькой комнатке хранились папки с описанием десятков памятников архитектуры, многие из которых оставили достоверный след лишь в архиве Барановского. И своими материалами он щедро делился с продолжателями своего дела. Скончался Петр Дмитриевич Барановский в 1984 году, в возрасте 92 лет.
Памятные доски с именем Барановского установлены на Дворцовых воротах Коломенского и на стенах Крутицкого подворья.

В 1996 году в Москве, в издательстве "Отчий дом" вышел сборник, включающий труды Петра Барановского и воспоминания современников о нем. Как жаль, что в нынешние времена его заветы по сохранению памятников истории и культуры все чаще остаются забытыми...

Знаете ли вы, благодаря кому Казанский собор на Красной площади ➊ удалось восстановить в первозданном виде, как родился музей-заповедник «Коломен-ское», кто спас от уничтожения Спасо-Андроников мона-стырь ➋? Кого архитекторы называют Аввакумом ХХ в. и ангелом-хранителем церковного зодчества? И какой человек считается спасителем, уберёгшим храм Василия Блаженного от сноса, на котором настаивал партийный босс Лазарь Каганович?​

Эпоха уничтожения

Речь идёт об одном и том же удивительном человеке - Петре Барановском (1892-1984). Все, кому довелось общаться с ним, поражались его работо-способности, бесстрашию перед высокими чиновниками и беззаветной любви к архитектурным шедеврам. Он трудился круглосуточно, причём в голод-ные 1920-е гг. умудрялся одновременно и читать лекции студентам, и собирать материалы для «Словаря древнерусских зодчих», и ездить в десятки городов, где велась реставрация по его проектам.

При этом он вступал в борьбу за каждый старинный дом Москвы, который хотели ликвидировать власть имущие. «Все исторически и архитектурно ценные дома на улицах Пречистенка и Волхонка устояли благодаря вмешательству Барановского», - признавалась архитектор-реставратор Инесса Казакевич.

Спасо-Андроников мона-стырь. Фото: АиФ/ Эдуард Кудрявицкий

Для того чтобы спасти хоть часть уничтожаемых культурных ценностей, Пётр Дмитриевич организовал в 1923 г. Музей русской архитектуры в подмо-сковной усадьбе «Коломен-ское» ➌. Усадебные постройки находились к тому моменту в удручающем состоянии, парк вырублен на дрова, а земля занята колхозом «Огородный гигант». Поначалу сотрудников музея было только двое (завхоз и сторож), и реставратор в одиночку свозил туда тысячи экспонатов со всей страны: иконы, церковную утварь, старинные предметы быта. Он умудрился даже доставить в столицу (в разобранном виде) башни Николо-Корельского монастыря, угловую башню Братского острога и домика Петра I из Новодвинской крепости. Одновременно под его началом велась работа по восстановлению самого «Коломенского». ​​

Домик Петра I попал в «Коломенское» из Новодвинской крепости. Фото: АиФ/ Эдуард Кудрявицкий

Главный принцип великого мастера был прост и одновременно неимоверно труден: здание следует воссоздавать не «в духе соответствующей эпохи», а в первозданном облике. 1925 годом датируется открытие Барановским нового метода восстановления памятников - путём наращивания сохранившихся «хвостовых частей кирпича». Сегодня этот подход является краеугольным камнем любой грамотной реставрации.

В том же году Барановский начал реставрацию Казанского собора на Красной площади . Как? Очень просто: привязав один конец верёвки к кресту собора, а другой обвязав вокруг пояса, мастер сутками напролёт освобождал древнюю красоту храма от многочисленных переделок. Надо сказать, что за долгое время «верхолазания» он несколько раз падал и жестоко разбивался, но это не останавливало его. Даже в пенсионном возрасте он бесстрашно карабкался по строительным лесам Крутицкого подворья ➍, чтобы обсудить важные нюансы прямо на рабочем месте.

Покушение на Сталина

Предвоенные годы стали чёрной полосой в жизни архитектора. Осенью 1933 г. он был арестован. Его, честнейшего человека, обвинили в утаивании церковных ценностей при сборе экспонатов для «Коломенского». Следователь Альтман не забыл «пристегнуть» к делу и обязательную по тем временам антисталинскую деятельность. Вот как сам Барановский описывал это страшное для него время: «Со стороны Альтмана были настойчивые обвинения в вымышленных покушениях на жизнь тов. Сталина, в активном участии в политических организациях по свержению советской власти. Всё последующее, то есть 3 года лагерей, меркнет перед кошмарной трагедией допросов, искусного обмана и моральных пыток, испытанных в тюрьме».

Крутицкое подворье Фото: АиФ/ Эдуард Кудрявицкий

По чьему доносу или распоряжению его упекли в лагеря, доподлинно неизвестно. «Поводом мог стать любой его резкий разговор с чиновниками и по поводу По-кровского собора, извест-ного всем как храм Василия Блаженного, - рассказал «АиФ» Николай Романов, главный реставратор Новодевичьего монастыря . - Сам Барановский мне говорил, что накануне ареста его вызвали и сказали: для здания Госплана (сейчас там госдума) нужно убрать реконструированные им палаты Троекурова или дворец Голицына - оба здания в Охотном Ряду. Мол, решайте, какое сносить. Он, конечно, стал доказывать, что это дикость и варварство. Итог - Западно-Сибирский лагерь. Я думаю, что его не расстреляли и выпустили досрочно благодаря заступничеству его близкого друга и соратника Игоря Грабаря, который был не только замечательным художником, но и искусным дипломатом, чьё мнение было важно для кремлёвских обитателей».

«По возвращении в 1936-м он спешно начал обмерять, тайно фотографировать из окон Исторического музея и делать чертежи разрушаемого по приказу правительства Казан-ского собора на Красной площади, - вспоминала Ольга Барановская, дочь мастера . - Но чего это стоило отцу - воочию видеть уничтожение отреставрированного им уникального памятника XVII в.! Кроме того, ему ежедневно приходилось ездить к 17 часам отмечаться в милиции по месту жительства в Александров как неблагонадёжному, вернувшемуся из ссылки».

(Только благодаря точным и полным материалам реставратора собор удалось воссоздать в первоначальной красе в 1993-м.)

Панорама Новодевичьего монастыря. 1963 год. Фото: РИА Новости / Юрий Абрамочкин Когда Барановский смог вернуться в Москву, он поселился в коммунальной квартире в Новодевичьем ➎ (монастырь в советское время был чем угодно, но только не монаше-ской обителью) и продолжал восстанавливать церкви, старинные особняки, бороться со сносом памятников. Кстати, именно он написал первый устав Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Самое удивительное в том, что человек, всю жизнь положивший на спасение церковного зодчества, не был верующим. По крайней мере, его никогда не видели молящимся. Скорее всего, он вообще не делил памятники на церковные и мирские, а просто спасал российскую культуру, как всегда до него и после него поступали настоящие подвижники.

Барановский Петр Дмитриевич (1892-1990), российский исследователь и реставратор памятников архитектуры. Разработал новые методы реставрации, восстанавливал памятники, разрушенные в период Великой Отечественной войны 1941-45 (Пятницкая церковь в Чернигове), в процессе реконструкции Москвы спасал от уничтожения шедевры русского зодчества (в т. ч. Василия Блаженного храм, ансамбль Крутицкого подворья и др.); по точнейшим архитектурным обмерам Барановского восстановлена в Москве церковь Казанской Божией Матери, а также восстанавливаются другие снесенные постройки.

Барановский Петр Дмитриевич , российский исследователь и архитектор-реставратор, воссоздавший множество полностью разрушенных архитектурных памятников; выдающийся ученый в области архитектурной археологии, археографии, истории архитектуры, автор универсальных методологий восстановления утерянных элементов древних зданий.

Учеба. Работа во время Первой мировой войны

После окончания школы в 1911 отправляется в Москву, где поступает в Московское строительно-техническое училище. В 1912 двадцатилетний Петр Барановский за проект восстановления Болдинского монастыря под Дорогобужем, построенного знаменитым русским зодчим Федором Конем, был награжден золотой медалью Русского археологического общества.

После окончания училища Барановский служит помощником архитектора на Тульском чугуноплавильном заводе, в Управлении строительства Среднеазиатской железной дороги в Ашхабаде, одновременно учится на искусствоведческом факультете Московского археологического института.

Во время Первой мировой войны, мобилизованный в инженерную дружину, в звании подпоручика служит начальником команды, строившей укрепления на Западном фронте.

В первые послереволюционные годы Барановский исследует, обмеряет, фотографирует, частично реставрирует или составляет проекты восстановления и обновления памятников русского зодчества в Угличе, Ростове Великом, Мологе, Звенигороде, селе Елизарове Ярославской области, Архангельском, а также участвует в больших экспедициях по русскому Северу. За свою жизнь Барановский совершил десять экспедиций на Север - по Беломорскому побережью, Онеге, Северной Двине, Пинеге, в Новгород, на Соловки, в Карелию.

Весной 1918, окончив с золотой медалью Московский археологический институт, пишет диссертацию о памятниках Болдинского монастыря.

Послевоенная работа

В 1918, после возвращения с фронта, Барановским был предложен проект освобождения Китайгородской стены от искажавших ее пристроек. Осенью того же года было начато восстановление уникальных памятников ярославского Спасо-Преображенского монастыря, разрушенных и сожженных во время гражданской войны.

В эти же годы Барановский знакомится с И. Э. Грабарем, развернувшим реставрационные работы в Кремле. Он включает Петра Дмитриевича в состав кремлевской реставрационной комиссии.

При первой же возможности Барановский приступает к реставрации своей любимой церкви Богоявления в Болдино. Здесь впервые он применяет метод восстановления декоративного убранства по оставшимся «хвостовым» частям кирпичей. Взяв размер кирпича за модуль, Барановский с высокой степенью точности восстанавливает растесанные оконные проемы трапезной палаты. Так впервые он применил метод, ставший сегодня для архитекторов-реставраторов азбучной истиной.

Работа в Коломенском

В 1920 Барановский на ученом совете Центральных государственных реставрационных мастерских делает доклад «О задачах организации музея русского деревянного зодчества на открытом воздухе в Коломенском». В течение десяти лет, будучи директором организованного по его предложению музея, он занимается реставрацией храмов Вознесения в селе Коломенское и Иоанна Предтечи в селе Дьяково (16 в.).

Здесь Барановский впервые осуществляет идею сосредоточения под открытым небом подлинных шедевров деревянного русского зодчества. Шесть привезенных с Белого моря и других мест памятников положили начало уникальному музею.

Восстановление дворца Голицына

В 1923 Барановский делает в Москве замечательное открытие: под ничем не примечательным оштукатуренным фасадом двухэтажного дома в Охотном ряду исследователь обнаруживает богатый каменный декор дворца фаворита царицы Софьи Алексеевны, Василия Голицына. За пять лет кропотливых реставрационных работ Москве был возвращен в первозданном виде роскошный дворец (1658) в стиле московского барокко. Вместе с дворцом была отреставрирована и церковь Параскевы Пятницы, построенная годом позже и также в стиле московского барокко. Позже по проекту реконструкции центра Москвы дворец Голицына и церковь Параскевы Пятницы были разрушены.

В 1923 в составе научной экспедиции Барановский попадает на Соловки, где в древнем монастыре был организован концентрационный лагерь. Реставратор занимается обмерами собора, трапезной палаты, Белой башни, крепостных стен.

Реставрация Казанского собора

Начиная с 1925, Барановский занимается реставрацией Казанского собора (17 в.), расположенного на Красной площади в Москве, - восстанавливает его первоначальный облик. Этот собор, сооруженный по почину и на средства предводителя русских воинов и ополченцев Дмитрия Пожарского, был памятником войне 1612 года.

Барановский считал, что Казанский собор был построен по проекту Федора Коня. Время постройки храма совпадало с последними годами жизни русского зодчего. Патриарх Филарет освятил собор 22 октября 1625. Сохранилось свидетельство, что после пожара 1630 года Казанский собор был восстановлен учеником Федора Коня, Амбросимом Максимовым. Будучи поклонником творчества Федора Коня, Барановский в этом памятнике почувствовал дух и руку великого зодчего. Обвязавшись веревкой, подобно скалолазу, он обследовал все ряды кокошников и все архитектурные детали. Передвигаясь вдоль купольного барабана, он открывал древние архитектурные формы от наслоений и тщательно обследовал, восстанавливая утраченное.

В 1930 реставрация была приостановлена в связи с тем, что Моссовет рассматривал вопрос о сносе Казанского собора и Воскресенских (Иверских) ворот, однако в тот момент собор устоял. Снесли его через шесть лет.

В 1933 Барановский был репрессирован (отбыл 3-летнее заключение и ссылку). В лагере реставратор создает сельскохозяйственный музей, строит электростанцию.

После досрочного освобождения (май 1936) без права проживания в Москве он живет в г. Александров Владимирской области. Каждый день в 17.30 ему полагалось отмечаться у оперуполномоченного, и тем не менее, рискуя опоздать на регистрацию, он каждый день с первым поездом отправляется в Москву на Красную площадь, где производит обмеры разбираемого Казанского собора.

Все это время Барановский не оставляет свою заветную мечту о создании обширного музея под открытом небом в Коломенском и подает в президиум Академии архитектуры СССР записку «Программа и научный метод организации музейного городка народной архитектуры».

В годы Великой Отечественной войны

В 1941, живя в Москве на «птичьих правах» (работал по временным удостоверениям Академии архитектуры СССР), он становится инициатором использования сводчатых помещений для укрытия людей и художественных ценностей от бомбардировок.

Позднее Академия архитектуры была эвакуирована из Москвы. Пребывание Барановского в столице стало совсем незаконным, и он уезжает в Иваново, где становится инспектором по охране памятников области, в которую до 1944 входили Суздаль, Владимир, Юрьев-Польской.

B те же годы он становится экспертом Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний фашистов на оккупированной территории СССР. В составе этой комиссии выезжает в Смоленск, Витебск, Полоцк, Киев, Чернигов.

В Чернигове, куда Барановский прибывает 23 сентября 1943, через день после освобождения города, он занимается реставрацией варварски разрушенного бомбардировками собора Пятницкого монастыря. Почти 20 лет своей жизни Барановский изучает и реставрирует Черниговскую Пятницу, возвращая ей первозданный вид. Только в 1962 эти работы, открывшие новую главу в истории русской архитектуры, были завершены.

Спасо-Андроников монастырь

Получив в феврале 1944 должность начальника отдела реставрации ГУОП, Барановский смог, наконец, оформить московскую прописку, что дало ему возможность продолжить реставрацию памятников. Одним из них стал Спасо-Андроников монастырь, находившийся после войны в плачевном состоянии. В то время в Москве не хватало жилья, и все строения монастыря были заняты под коммунальные квартиры. Барановский со своими единомышленниками добились того, что в 1947 постановлением Совета Министров СССР территория монастыря была объявлена музеем-заповедником. Торжественное открытие музея имени Андрея Рублева состоялось в 1960, когда отмечалось 600-летие со дня рождения великого живописца.

Реставрация Крутицкого подворья

Начиная с 1947, Барановский занимается восстановлением и реставрацией комплекса памятников Крутицкого подворья - бывшей резиденции митрополита Зарайского и Подонского. Крутицкое подворье представляет собой комплекс разнообразных памятников архитектуры конца 16 в.: живописные палаты, храмы, колокольни, крыльца, переходы и сказочный «Крутицкий терем» конца 17 в. Проект реставрации Крутиц был готов к началу 1950, после чего Барановский долгие годы занимается его реставрацией и восстановлением.

Спасение памятников

В 1960-1962 как автор проекта реставрации Пятницкой церкви работает в Чернигове главным архитектором республиканской научно-производственной мастерской Госстроя УССР. В 1961 участвует в работе комиссии, которая занимается судьбой палат иконописца Симона Ушакова (в Москве) - они мешали строительству новых зданий ЦК КПСС и их собирались снести. Приспособленные под жилье палаты к этому времени были в катастрофическом состоянии. Благодаря Барановскому, занимавшемуся палатами Симона Ушакова с 1920-х годов, они были сохранены и отреставрированы.

Барановский пытался спасти и крепостную башню в Зарядье у церкви Зачатия Анны что в Углу, но неудачно, а вот саму эту церковь вместе с археологическими остатками крепостной стены, а также все церкви и палаты по улице Варварки ему спасти удалось.

К этому времени сложилось тревожное положение с сохранением и охраной памятников истории и культуры. Поступали известия о разборке храмов в Суздале, Владимире, Пскове и других городах. Петр Дмитриевич стал инициатором встречи с министром культуры Фурцевой. Это было на исходе 1964, когда полным ходом в Москве и Подмосковье разрушались старые постройки в преддверии утверждения нового генерального плана реконструкции. Со стороны министра культуры Барановский понимания не встретил - все, «что мешает строить коммунистические города», должно быть снесено.

В 1965 Правительством РСФСР было принято решение о создании «Всероссийского добровольного общества охраны памятников истории и культуры» (ВООПИиК). Перу Барановского принадлежит первый устав Общества. В 1966 он приступил к организации в Крутицах реставрационной мастерской при Московском отделении ВООПИиК.

Последние годы

В конце 1970-х годов у Барановского резко ухудшилось зрение, но он продолжал активно работать над восстановлением Крутицкого подворья. Именно здесь отмечались его 75-, 80-, 85-летия. Девяностолетие Петра Дмитриевича отметили уже в Новодевичьем монастыре, где он прожил большую часть своей жизни (с 1939), там в корпусе больничных палат он и скончался. Похоронен в Донском монастыре. Ценнейший архив, собранный за долгие годы, он передал (еще при жизни) в Государственный Музей архитектуры им. А. В. Щусева.

П. Д. Барановский (1892-1984) - известный реставратор, в годы советской власти совершивший настоящий подвиг, спасая памятники архитектуры. Так, он спас от разрушения храм Василия Блаженного. По его чертежам был восстановлен Казанский Собор на Красной Площади, построенный в память освобождения Москвы от поляков в 1612 году, в день, который сегодня празднуется, как День народного единства. Он открыл способ реконструкции разрушенных зданий по сохранившимся в кладке обломкам кирпича (так называемым хвостам), первым стал вводить железобетонные связи в каналы, оставшиеся от сгнивших деревянных частей, занимался проблемами консервации руин, восстановления фрагментов упавшей кирпичной кладки. По его инициативе создан музей Андрея Рублева и первый в России музей под открытым небом в Коломенском. О деятельности отца, сначала на конференции, а потом – в беседе с нашим корреспондентом рассказала Ольга Петровна Барановская:

«Он спас около 90 церквей. Он мне рассказывал, как спасал храм Василия Блаженного. Каганович говорит: «Петр Дмитриевич, обмеряйте Василия Блаженного – мы будем его сносить». Или его хотели в Америку продать. И Петр Дмитриевич: «Как!? Какое Вы имеете право!? Да это святыня!» - разного наговорил, вышел из кабинета и хлопнул дверью. Дошел до Главпочтамта и написал телеграмму: «Москва. Кремль. Товарищу Сталину. Прошу предотвратить уничтожение Храма Василия Блаженного, так как это принесет политический вред советской власти».

Где-то писали, что он там заперся вместе со мной, но я этого от него ничего не слышала. Я знаю, что он действовал как официальное лицо.

Андрей Вознесенский, поэт, также оставил воспоминания о том, как был спасен храм Василия Блаженного (опубликовано это в «Литературной газете»). Он рассказывал со слов архитектора Жoлтовского, который входил в комиссию по реконструкции центра Москвы (а Вознесенский окончил архитектурный институт, видимо, там и услышал эту историю), как его пригласили на собрание в политбюро, где решался вопрос о храме Василия Блаженного. Входит Сталин, все члены Политбюро, вносят макет Москвы, Каганович берет храм Василия Блаженного и его убирает. Для проезда танков на парадах. Сталин берет и ставит макет храма обратно: «Паставь на мэсто». Секретарь Сталина Поскребышев перед этим получил телеграмму Барановского и доложил ее Сталину. Поэтому Сталин и сказал: «оставить». А Петра Дмитриевича в 1933-м арестовали по 58 статье как врага народа, шпиона.

Сидел он в лагере в Мариинске три года. Там он строил музей, который по силуэту напоминает храм. Только без креста. Круглый купол и четверик на восьмерике».

После ссылки Петру Дмитриевичу не разрешили жить в Москве, и он поселился в Александрове. Он продолжал свою деятельность, например, приезжая в Москву рано утром, тайно снимал Казанский собор из окна Исторического музея. Потом вечером возвращался на перекличку. Благодаря этой его работе в 1994 году Казанский собор удалось восстановить. Надо отметить, что храм восстановлен на сохранившемся фундаменте, для постройки использовался старинный большемерный кирпич, так что называть его новоделом – не вполне корректно.

После войны отец пытался привлечь Ольгу Петровну к своей работе. Они ездили во Владимир, в Суздаль, Юрьев-Польский. Она помогала делать макет Духовской церкви в Троице-Сергиевой Лавре. Петр Дмитриевич сделал открытие - когда он раскрыл купол, то оказалась, что он не цельный, там была звонница.

Ольга Барановская: «Какая борьба была при строительстве гостиницы «Россия», чтобы сохранить здания Английского посольства и храмы, стоящие около этого места! К тому же по проекту «Россия» должна быть в два раза выше. Вы можете себе представить себе этот ящик над Кремлем!? А когда построили гостиницу, то они говорили «как мы хорошо вписали современную архитектуру в древний ансамбль». А о том, чья это заслуга, молчали.

Была одна коллегия министерства культуры, заседание вела Фурцева. Она сделала сообщение, совершенно секретно: Иван Великий дал крен. Для Дворца съездов вырыли пятнадцатиметровый котлован, который перерезал все источники на кремлевском холме. А все кремлевские соборы, здания Кремля стоят на дубовых сваях, которые «живут», только если есть вода. И когда вода ушла, то все это поехало. В конце концов, Политбюро приняло предложение мастерской Петра Дмитриевича вырыть котлован и залить стеклобетоном, чтобы Иван Великий, не дай Бог, не наклонился, не превратился в Пизанскую башню.

Петр Дмитриевич был человеком прямым и мог в лоб сказать человеку, что он думал о нем, что никому не приятно.

Он был человеком чрезвычайно убежденным и волевым. Когда он верил в какую-то идею, никто его не мог остановить. Но в то же время он был дипломатом. Он был вынужден общаться с различными подонками во власти, считавшими, что законы созданы для того, чтобы их нарушать, и у него все кипело внутри - но он продолжал с ними говорить, чтобы не повредить делу, спасти тот памятник, который они хотели уничтожить. И иногда эти люди, совершенно далекие от культуры, после разговора с ним светлели. Например, однажды секретарь райкома партии в Дорогобуже от избытка чувств, не зная, как их выразить бросился к нему и стал его сжимать в своих объятиях.

Наша семья распалась, когда я была еще маленькой, я осталась жить с мамой в коммунальной квартире, а Петр Дмитриевич жил в комнате в Новодевичьем монастыре. Но когда отец в конце жизни был нездоров и не мог активно работать, я стала более близка к нему, проводя с ним больше времени. Когда я познакомилась с его архивом, то прониклась огромным уважением к отцу, даже восторженностью. Увидев перечень работ собственноручно им составленный, я была потрясена, в голове не укладывается, как за непродолжительную творческую жизнь один человек мог столько сделать? Благодаря Петру Дмитриевичу сохранился дом Даля. Ведь он не был архитектурным шедевром. Просто маленький такой домик шел на снос, и только благодаря заступничеству Петра Дмитриевича его не снесли.

В Новом Иерусалиме он проводил огромную работу, там существует музей, который он основал. Когда там взорвали барабан храма, который строил Растрелли, то Петр Дмитриевич восстанавливал здание не в том виде, в котором оно было при Растрелли, а в том, которое было в XVII веке, при Никоне, с изразцами. Тогда спустили пруд, и нашли подлинные изразцы XVII века. Это что-то потрясающее. И кувуклию гроба Господня нашел именно он.

Ольга Петровна обеспокоена сохранением памяти ее отца. В Москве есть четыре мемориальных доски, но Ольга Петровна хотела бы, чтобы в Москве был памятник и мемориальная комната Петра Дмитриевича Барановского: «Мы обратились к Новодевичьему монастырю с просьбой, комнату, в которой он прожил более сорока лет, сделать мемориальной, но владыка Ювеналий сказал, что он ограничен в площадях и не может этого сделать. Сейчас ее арендует Исторический музей.

Мы передали архив отца в Архитектурный институт им. Щусева. Там медленно занимаются научной обработкой этого архива. Дело в том, что за свою жизнь Петр Дмитриевич успел объехать весь советский Союз, от Белого моря до Кавказа, Грузии, Абхазии, где он много работал».

Однако имя Петра Дмитриевича не забыто ни его учениками, ни теми, кому посчастливилось работать с ним вместе. Вот что рассказал на конференции Николай Евгеньевич Емельянов, профессор, заведующий кафедрой математики и информатики в ПСТГУ:

«С Петром Дмитриевичем я проработал два года с 1964 по 1966 год в рамках деятельности клуба «Родина». Я был ответственным секретарем клуба и записывал в большую амбарную книгу всех членов, в том числе - председателя нашего сегодняшнего собрания протоиерея Александра Салтыкова, тогда студента МГУ.

Когда власти рапортовали о закрытии храма, то от министерства культуры кто-то должен был ехать туда и находить нового хозяина, чтобы храм не развалился, с него не содрали крышу. Мы с мандатами министерства культуры и выполняли эти задачи. У нас был хороший юрист. Иногда нам удавалось сделать так, что министерство культуры считало храм закрытым, но приход существовал, и там можно было молиться.

Но, главным нашим делом была реставрация Крутицкого подворья под руководством Петра Дмитриевича. Мне посчастливилось работать с ним очень плотно, буквально с утра до ночи. П. Д. звонил и ночью, например, с просьбой организовать срочные работы молодежи для защиты Английского посольского двора, или храма Симеона Столпника.

Разрешите мне прочесть три кратких рассказа Петра Дмитриевича, которые я записал тогда же (то есть более сорока лет назад):

Прием у Кагановича. В 1933 году прошел слух о плане сноса в Кремле церкви Спаса на Бору. П.Д. с несколькими известными людьми, записались на прием к Лазарю Моисеевичу Кагановичу тогдашнему 1-му секретарю Московского горкома партии (по нынешним понятиям - мэру Москвы). Как рассказывал П.Д., тогда считалось, что Спас на Бору самый древний храм Москвы, и вдруг слухи о его сносе!

Аудиенцию было получить не просто, по такому вопросу еще и опасно, но, наконец, им был назначен день и какое-то непродолжительное время приема.

Они очень тщательно готовились: чертежи, проект реставрации, история храма. Подготовили краткие сообщения. Л.М. не стал слушать их сообщения, а спросил: «Почему вы против сноса этой рухляди? Вы что против Сталинского плана реконструкции Москвы?» Пришедшие стали говорить о том, что это древнейший храм Москвы, что в его стенах бывал Дмитрий Донской. Услышав это имя, Л.М. прервал их вопросом: «А кто такой Дмитрий Донской?». Тут, рассказывал П.Д., мы поняли, что продолжать бессмысленно - нет никаких имен и событий Русской истории, которые не то что любил, а даже просто знал этот человек.

Вскоре, после этого приема, храм Спаса на Бору был взорван, а на его месте был построен гараж для автомобиля Кагановича.

Вознесенский монастырь. После посещения одного коллекционер, который жил на Софийской набережной прямо напротив Кремля так, что из окон был виден весь Кремлевский холм за Москвой рекой, Петр Дмитриевич рассказал мне удивительную историю: «В 1929 году мы с женой жили также на Софийской набережной, занимали одну комнату в коммунальной квартире, комната была вытянутой ее единственное окно смотрело также на Кремль. Я в те годы много работал, приходил страшно уставшим, ужинал и крепко засыпал до утра, чтобы с утра вновь идти на строительные площадки. Так же было и в тот памятный вечер, о котором я хочу рассказать. Я быстро и как обычно крепко заснул, но вдруг проснулся среди ночи и не могу заснуть, этого со мной никогда не было.

Симонов монастырь. Отвоевываю комнату за комнатой в Крутицком дворце, занятом тогда коммунальными квартирами, нам часто нужно было ходить в архитектурное управление района, расположенное недалеко от Симонова монастыря. Как-то раз я говорю П.Д.: «давайте пройдем мимо Симонова монастыря, так будет быстрее». (П.Д. предлагал какой-то окружной путь).

П.Д. ответил: «После того, как взорвали соборы и колокольню Симонова монастыря в январе 1930 года, я не могу проходить мимо. Симонов монастырь был жемчужиной русской архитектуры, пожалуй, самым красивым из русских монастырей. Я не могу себе простить, что Симонов монастырь уничтожен, а я остался жив».

Однажды, когда мы вдвоем с Петром Дмитриевичем шли поздно вечером из Крутиц к метро, он сказал мне: «чтобы по настоящему возродить русский памятник, нужно быть православным русским человеком, нужно с молоком матери впитать идеалы красоты русского православного храма».

Поэтому сейчас, когда я читаю в воспоминаниях о нем, что он был неверующим, я не могу с этим согласиться. Да он был нецерковным человеком, но у него была настоящая, глубокая православная вера. У него в комнате всегда была икона, там стояли лампадки, но всегда, сколько я помню, они не горели».

Верил ли Петр Дмитриевич в Бога, мы спросили у Ольги Петровны:

В доме у него иконы были. Он к ним относился как профессионал - изучал архитектурный фон. Еще были иконы у его жены. Много было икон разных, была лампада.

Что у него было в душе, я не знаю. Но могу сказать то, что когда ломали Чудов монастырь, то первое, что он сделал, это вынес мощи святителя Алексия из Кремля. Они сейчас в Елоховском соборе. Церковным человеком он не был. На службы он не ходил никогда. Ему всегда было некогда, у него работы было выше головы. Но он знал Святое писание великолепно. Говорил часто: «в Евангелии как сказано?» Он жил в монастыре. Я думаю, что разговоры о том, что Петр Дмитриевич якобы был атеистом - неправда. Он был верующий, но в то время он не имел права демонстрировать свою веру. Как-то он сказал: «Я служу Богу по-другому».

Немногим менее 35 лет назад ушел из жизни один из самых знаменитых российских реставраторов памятников, архитектор Барановский. Одно время он жил в крохотной квартирке, находившейся в Новодевичьем монастыре, в больничных палатах. И это более чем скромное жилище в продолжение нескольких десятилетий являлось штаб-квартирой, где организовывалось спасение русской культуры. Подробнее об архитекторе Барановском, фото которого представлено в статье, сегодня и будет рассказано.

Удивительный человек

Архитектор Барановский Петр Дмитриевич является весьма неординарной фигурой в российской истории и культуре. Ведь именно благодаря ему удалось в первозданном виде восстановить находящийся в Москве,

Он стоял у истоков создания музея-заповедника «Коломенское», явился спасителем Спасо-Андроникова монастыря от уничтожения. Архитекторы называют его Аввакумом 20-го века, а также ангелом-хранителем, который сберег церковное зодчество. Существует версия, что он предотвратил уничтожение храма Василия Блаженного, что было идеей одного из партийных боссов, Лазаря Кагановича.

Биография архитектора Барановского

Она была поистине необыкновенной и драматичной. Приведем некоторые факты.

• Архитектор, реставратор, входивший в число создателей новых способов реставрации и консервации объектов, родился в 1892 году в в крестьянской семье. Умер в Москве в 1984 году.
• 1912 - окончил строительно-техническое училище в г. Москве.
• 1914 - служил на Западном фронте в качестве начальника строительного участка.
• 1918 - получил золотую медаль Московского археологического института (отделение истории искусств).
• 1919-22 - был преподавателем истории русской архитектуры в отделении Московского археологического института в г. Ярославле.
• 1922-23 - преподавал тот же предмет в МГУ.
• 1823-33 - директор музея в Коломенском.
• 1933-36 - репрессирован и отбывал наказание в ссылке в Кемеровской области, в г. Мариинске. После освобождения являлся сотрудником музея в г. Александрове.
• С 1938-го - член различных государственных структур по охране памятников, один из основателей общества охраны памятников истории и культуры.
• 1946, 1947, 1960 - создатель музеев в Чернигове, Юрьеве-Польском, в Андрониковом монастыре в Москве, соответственно.

В голодные годы

Все, кто общался с ним в то время, были поражены его работоспособностью, бесстрашием перед начальниками, в том числе и высокопоставленными чиновниками. А также их удивляла его беззаветная любовь к шедеврам архитектуры.

Трудился Барановский почти круглые сутки, умудряясь в голодные двадцатые не только читать студентам лекции, но и собирать материалы для словаря зодчих, посещать десятки городов, в которых по его проектам велись реставрационные работы.

При этом он вел борьбу за каждый из старинных домов в Москве, если власть имущие задумывали их ликвидацию. Впоследствии реставратор-архитектор Инесса Казакевич отмечала, что на таких улицах, как Волхонка и Пречистенка, все дома, которые были ценными в историческом и архитектурном отношении, устояли только благодаря влиянию Барановского.

Музей в Коломенском

С целью спасения культурных ценностей, подвергавшихся уничтожению, архитектор Барановский в 1923 году организовал Музей русской архитектуры, который находился в Подмосковье, в усадьбе «Коломенское». К тому моменту постройки, находящиеся в усадьбе, были в плачевном состоянии. Парк вырубили на дрова, а землю занял колхоз под названием «Огородный гигант».

Сначала в музее было всего двое сотрудников - сторож и завхоз. Реставратору пришлось в одиночку свозить туда множество экспонатов, разбросанных по всей территории страны. Это были старинные иконы, церковная утварь, предметы быта ушедших веков. Среди объектов, которые он в разобранном виде умудрился доставить в столицу, были:

• башни, снятые с Николо-Корельского монастыря;
• угловая башня Братского острога;
• домик Петра I, находившийся в Новодвинской крепости.

В это же время под руководством Барановского производились работы по восстановлению самой усадьбы.

Главный принцип

У великого мастера он был простым по замыслу, как все гениальное, но трудным по воплощению. Он считал, что воссоздавать здания нужно не просто в духе эпохи, а стараться придавать им первозданный облик.

При этом он без сожаления уничтожал все имевшиеся позднейшие наслоения и постройки. Хотя многими этот принцип принимался в штыки, архитектор Петр Барановский стоял на своем, ведь в те годы этот способ был единственным, с помощью которого можно было сберечь памятники от немедленного сноса.

В 1925 году Барановским был открыт новый метод, по которому восстанавливались памятники. Он заключался в наращивании «хвостовых частей кирпича», которые еще сохранились. На сегодняшний день данный подход представляет собой краеугольный камень в любой реставрации, осуществляемой профессионально.

Несмотря на падения

В том же году мастер начинает реставрацию находящегося в Москве на Красной площади Казанского Собора. Как вспоминают очевидцы, он участвовал в восстановительных работах самым непосредственным образом.

Так, например, архитектор Барановский один конец веревки привязывал к кресту, возвышавшемуся над собором, а другой обвязывал вокруг пояса. Подстраховавшись таким образом, он занимался освобождением древних красот от деталей ненужных многочисленных переделок.

При этом архитектор несколько раз срывался и тем самым сильно вредил своему здоровью. Но это никогда не останавливало его. Существуют сведения о том, что даже будучи в преклонном возрасте, он забирался на строительные леса Крутицкого подворья с целью обсуждения важных нюансов непосредственно на рабочем месте.

Покушение, которого не было

Предвоенное время в жизни Барановского стало для него черной полосой. В 1933 году его арестовали, обвинив в том, что он якобы утаил ряд церковных ценностей из экспонатов в Коломенском. При этом следователь присовокупил к делу также и антисталинскую деятельность. Как позже писал сам Барановский, следователь Альтман приписывал ему участие в покушении на жизнь товарища Сталина.

А также ему вменялось активное участие в политических организациях, ставивших своей целью свержение существующей власти. По словам архитектора, даже три года лагерей померкли перед ужасами допросов, чудовищной лжи, моральных пыток, которые он испытал, находясь в тюрьме.

Дух не сломлен

Лагерная жизнь не сломала этого замечательного человека. Из воспоминаний дочери, Ольги Барановской, о тех годах известно следующее. По возвращении из лагеря он стал очень поспешно обмерять, тайным образом фотографировать и делать чертежи Казанского Собора, что на Красной площади.

Дело в том, что по приказу правительства его начали разрушать. Однако архитектор Барановский очень тяжело переживал наблюдаемое им воочию надругательство над уникальным памятником 17-го века, который он сам реставрировал.

Помимо этого, ему приходилось переживать унижение и большие неудобства в связи с тем, что ежедневно приходилось в 17-00 отмечаться по месту жительства в Александрове как неблагонадежной персоне, вернувшейся из ссылки.

При этом нужно отметить, что воссоздать собор в его первоначальном великолепии удалось только потому, что реставратором были созданы точные и полные материалы. Это было сделано только в 1993 году.

Последние годы

Почти до конца жизни Барановский занимался восстановлением церквей, старинных особняков, противостоял сносу памятников. Им был написан первый устав общества охраны памятников. Удивительным является то, что, по свидетельству окружения, мастер, положивший всю свою жизнь на сохранение церковного зодчества, не был верующим человеком.

В личной жизни архитектор Барановский был счастлив со своей женой, Марией Юрьевной, его верной соратницей. Она умерла в 1977 году. К концу жизни Барановский видел очень плохо, но сохранял ясность ума и по мере сил занимался упорядочением своего архива.